ния разрушающей суете ложных, пагубных для искусства идей! Если бы жизнь помогала ему излечивать мучительную болезнь раздвоенной души, если бы жизнь не давила так тяжко на него, с его психической уязвимостью, ранимостью!.. Если бы!..
Независимость положения всегда была мечтой Достоевского, с его постоянной нуждой. Но значение этой мечты о независимости было глубже и шире! В ней звучал голос многих и многих «маленьких людей», испытывающих постоянный страх перед действительностью, постоянное чувство непрочности, шаткости, незащищенности всего существования, возможности гибели.
Этот страх привел в сумасшедший дом героя рассказа «Слабое сердце», милого, доброго Васю Шумкова, не переписавшего в срок бумаг для своего «благодетеля» и решившего, что его за это отдадут в солдаты. Его доводит до помешательства не только этот страх, но и муки слабого, слишком уж доброго сердца: ему представилось, что, увлекшись любовью к девушке, становящейся его невестой, и не выполнив к сроку работу, он выказывает тем коварнейшую неблагодарность к «благодетелю». И вот он надорвался от всех потрясений, сразу навалившихся на него: и счастье первой и взаимной любви; и муки совести из-за своей черной неблагодарности, бесчувственности; и непосильное перенапряжение, посредством которого он решил наверстать упущенное и все-таки поспеть к сроку; и страх перед жизнью, всегда живший в нем, как и во многих ему подобных, но сейчас, ввиду необычного обострения и болезненного подъема всех чувств, овладевший им с особенною силой. И какая грустная ирония заключена в том, что и работа-то эта, над которой надорвался обладатель слабого сердца, как оказалось, была вовсе не такой важной и не такой срочной, и значительное лицо даже не заметило бы опоздания!
Так погиб ни за что бедный Вася Шумков. А его друг и сожитель, Аркадий Иванович, после прощания со своим Васей, увезенным в сумасшедший дом, возвращается домой: в их осиротевшую, умершую без Васи комнату…
Колоссальный по своей поэтической силе образ города, раздавливающего каменной пятой жизни «маленьких» людей, возникает в финале рассказа.
<…>
Великолепен, зловеще-величествен и грозен образ этого города-гиганта, с его фантастическими контрастами между жалкими трущобами нищеты и роскошными дворцами сильных мира сего, образ химерической невозможности, неестественности такой жизни, когда хорошие, честные, добрые люди гибнут ни за что! Все значительно в этом отрывке, представляющем собою торжественное поэтическое обвинение власти «сильных» и их городу. Образ такого Петербурга, громады, попирающей жизни «маленьких» людей, уже возникал в литературе. Этот образ предстал в «Медном всаднике». Перекличка образа Васи Шумкова, чья невеста тоже живет в Коломне, с образом
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43