Это признание несколькими годами позднее было подкреплено одной или несколькими устными беседами Одоевского и Пушкина о художественных формах прозаического повествования. Когда в 1844 г. Белинский критиковал форму «Русских ночей», Одоевский, не зная еще имени критика, отвечал ему: «Форма — дело второстепенное; она изменилась у меня по упреку Пушкина в том, что в моих прежних произведениях слишком видна моя ‘пршость; я стараюсь быть более пластическим — вот и все » *.
Впоследствии повести Одоевского, вошедшие в 1844 г. и состав «Русских ночей», печатались с указанием на их принадлежность к циклу «Дом сумасшедших», однако критика чаще всего рассматривала их как отдельные, вполнe самостоятельные произведения. В большинстве своем эти оценки были положительны, но кратки и весьма поверхностны. Например, критик «Московского телеграфа» (по-видимому, сам Н. А. Полевой) писал: «В рассказе „Импровизатор» пульс сердца бьется довольно сильно» **. Таких отзывов много было и в письмах той поры. Вот мнение романтика-гегельянца Н. В. Станкевича: «Нашего Одоевского я начинаю очень любить! Его „Насмешка мертвого», печатанная в „Деннице» — оазис среди пустынь этого альманаха — приводит меня в восторг своим фантастическим (искренно фантастическим) колоритом»***.
* Одоевский В. Ф. Русские ночи, с. 235.
** Московский телеграф, 1833, № 1, с. 152.
*** Станкевич Н. В. Переписка. М., 1914, с. 276.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42