Оценка книги Одоевского очень высока и аналитична. В суждении Кюхельбекера особенно важны два момента. Во-первых, это отзыв романтика о романтике, и отсюда ого очевидная глубина и проницательность. Во-вторых, Кюхельбекер понял, что «Русские ночи» — это не только книга итогов, но и книга вопросов, обращенных к русскому человеку и отечественной культуре, к России. Кюхельбекер сделал то, что по разным причинам не смогли и не захотели сделать критики и мемуаристы, писавшие об Одоевском,— связал «Русские ночи» и их автора с эпохой, с национальной культурой, породившей писателя и его главную книгу. Свое суждение Кюхельбекер счел необходимым сообщить Одоевскому в письме от 3 мая 1845 г., где, в частности, говорилось: «В твоих „Русских ночах» мыслей множество, много глубины, много отрадного
и великого, много совершенно истинного и нового, и притом резко и красноречиво высказанного… Ты… наш: тебе и Грибоедов, и Пушкин, и я завещали все наше лучшее; ты перед потомством и отечеством представитель нашего времени, нашего бескорыстного стремления к художественной красоте и к истине безусловной. Будь счастливее нас» *. Характеристика эта не только точна, вдохновенна и красноречива: Одоевский явился в середине 40-х годов достойным наследником и продолжателем традиций пушкинской эпохи.
Сложно складывались взаимоотношения Одоевского с молодыми писателями 40-х годов — И. Панаевым, Н. Некрасовым, Н. Огаревым и др.
* Отчет имп. Публичной библиотеки за 1893 год. СПб., 1896, с. 69—
70, 71.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42