Великолепно по своей сатирической силе и иронии описание скачек, когда большой приз Парижа завоевала кобыла золотистой масти, названная в честь знаменитой куртизанки ее именем. Ипподром, пишет Золя, охватило ликование, граничащее с безумием. Со всех сторон неслись неистовые крики: «Нана! Нана! Нана!» Им вторил многоголосый рев: «Да здравствует Нана! Да здравствует Франция!» Волнение ширилось, вновь нарастало на самых дальних аллеях, овладевало парижским людом, расположившимся под деревьями, и так, разливаясь, докатилось до императорской трибуны, где аплодировала императрица. «Нана! Нана! Нана!»
Эдуард Мане. Скачки в Булонском лесу. 1872.
∼∼∼∼∼∼∼∼∼∼∼
«Тут Нана, стоявшая на скамеечке ландо, как бы возносясь над толпой, решила, что крик этот относится к ней. На минуту она застыла, ошеломленная своим триумфом, — звонко шлепнула себя по ляжкам и, забыв все на свете, торжествующе воскликнула, не стесняясь в выражениях: «Ах, черт побери! Ведь это же я!» Нана продолжала слушать, как эхо разносило из конца в конец ипподрома ее имя. Это ей рукоплескала толпа, а она, выпрямив свой стан, властвовала над ней в своем бело-голубом, как небеса, платье».
Так падшая женщина, «взлетевшая, словно золотая муха со дна гноища», стала живым воплощением зачумленного общества и одновременно орудием его разрушения. И в этом смысле образ Нана, умирающей от оспы, обретает значение символа, олицетворяющего последние дни Империи.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101